Поговорим / Стихи

Мускатный запах — запах колдовства
от жилок на твоей лебяжьей шее…
ты та, кто может подбирать слова,
и та, кто всё без слов понять умеет…

Ты та, к кому пристыл, к кому привык,
ты — грань между простым и невозможным,
ты — только миг, но самый главный миг,
как в песне — между будущим и прошлым…

Ты та, с кем я до гробовой готов,
la femme fatal… mon dieu… мечта поэта…
ты — половина всех моих стихов
и вдвое больше стоящих сюжетов…

Ты та, с кем я влюблён и с кем любим,
пусть не для всех, а для меня святая…
но там, где изгибаешься под ним,
ты тоже та… но чуточку другая…

Просыпаюсь в своей берлоге,
поднимаю себя силком.
Я здесь самый заядлый блогер –
на обыденность-точка-ком.
Я почти модератор – где-то
пару лет, и меня возьмут.
А покуда пишу куплеты,
как придворный горбатый шут:

«Я упрямо несу мешками
откровенно собачью чушь
среднерусского Мураками
в среднерусскую нашу глушь,
где от века не знают броду
и не лезут в калашный ряд;
где живут через пень-колоду,
и колоду свою крапят;
где идут по привычке в ногу;
где себе зашивают рты;
принимают царя за Бога,
только Бога зовут на «ты»…

Тонет в серой тоске и скуке
Белый Город – тут свой режим…
Дай мне лапу на счастье,
потому как издох твой Джим.
И теперь ни любви, ни ласки,
ни тепла тебе, ни угла…
«…Птица-тройка, ты веришь в сказки?
Ну, закусывай удила…»

а вдруг ты счастлив? просто бессимптомно.
и все вокруг бодры и веселы,
и в голове нет больше мыслей тёмных,
и от висков оторваны стволы,
и время не растает на ладони,
и вечность не отдаст под трибунал,
и я подумал, стоя на балконе:
а вдруг я счастлив? просто не догнал.

нашёл твой волос на диване.
он как пропущенный входящий
из прошлого в мир настоящий,
как будто ниточка к нирване.

я, как дурак, в пустой квартире
стою, рассматривая волос,
и время гулко раскололось
минутной стрелкой харакири.

и тонкой струйкой льётся память
и расплывается по ткани,
душа искрит от замыканий.
из искры возгорится пламя

под хит про белые обои.
сгорает островок сознанья,
и белый дым воспоминанья
наполнит лёгкие тобою.

похорони меня у моря,
где волны слизывают луны
с ночного неба на просторе
и звёзды падают на струны
печальных сосен на обрыве
аккордом тысяч аллегорий,
что ты всех лучше и красивей.
моя душа полна историй.

похорони меня у моря,
где упоённо смотрят скалы
закаты солнца на повторе,
им вечность — бесконечно мало,
где ветры безупречной драмой
поют причалам в ля-миноре
мои стихи о самой-самой,
моя душа им тихо вторит.

похорони меня у моря.
и в этой просьбе больше жизни,
чем мёртвым быть, убившись горем.
баланс всегда безукоризнен.
ты помнишь, как там в фильме с Тилем:
на небе говорят о море,
о том, как ты прошла навылет
сквозь сердце всех моих историй

в доме напротив горело окно.
он не пришёл, и она до утра
будет мешать валидол и вино,
дым сигаретный. ну, как и вчера.

как и вчера, ей не станет больней —
боль утопила её с головой.
если никто не скучает по ней,
всё, что ей нужно, — остаться живой.

душу не лечит ночной алкоголь,
душу не лечат признанья коту.
всё, что ей нужно, — почувствовать боль,
чтобы заполнить свою пустоту.

время пройдёт по тропинкам души,
время сотрёт окровавленный след,
чтобы однажды суметь потушить
этот ночной выжигающий свет,

чтобы без слёз забираться в кровать,
чтобы опять полюбить вечера
и научиться в себе убивать
то, что её убивало вчера.

в доме напротив погасло окно.
я, как всегда, просидел до утра.
в чашке чаинки осели на дно.
жизнь продолжается. как и вчера.

всегда чего-то не хватает:
рабочим — денег до зарплаты,
китайцам — нового Китая,
мне — слов, чтоб говорить без мата,

Москве — ещё трёх миллионов,
а Питеру — котов на крышах,
любви — отчаянно влюблённых,
мне — чувств, чтоб научиться слышать,

костру — огня зажжённой спички,
ребёнку — материнской ласки,
граниту — памятной таблички,
а мне — в пути одной запаски,

смертельно раненным — надежды,
здоровым — времени на кофе,
бездомным — хлеба и одежды,
мне — сил, чтоб выжить в катастрофе,

реальности — не быть жестокой,
мечте — желания свершиться,
тебе — найти меня по строкам,
а мне — дописанной страницы,

войне — доверчивых мальчишек,
а миру — веры идеалам,
лбам — избеганья новых шишек,
мне — снов под тонким одеялом,

минутам — нашего вниманья,
годам — отсутствия погони,
отчаянью — шагов по грани,
а мне — тепла твоей ладони.

остывший чай, лимона долька,
ночь в кружке, как всегда, растает,
и вроде всё в порядке, только
всегда ч е г о - т о не хватает.

мы всё переживём и даже лето,
морской песок и мудрость этих гор,
пока внутри горит полоска света
мы все успеем выйти за забор.

мы всё переживём и даже осень,
больные тучи, грязь и серость крыш.
пока строка застыла в переносе,
услышь меня, пожалуйста, услышь.

мы всё переживём, и даже зиму,
морозы, одиночество и страх,
пока не догорит огонь любимых
в потрёпанных запоями телах.

апрель мне рассказал за чашкой чая,
что бросил пить, что пьяным будет май.
мы всё переживём, я обещаю.

пока, целую. не переживай.

мне других не хочется,
мне с другими пусто.
здравствуй, одиночество,
вырежи мне чувства,
раскрои на полосы,
чтобы мне не слышать
эхо Её голоса.
господи, потише.

мне другие побоку,
мне с другими пресно.
я смотрю на облако,
погружаясь в бездну,
погружаясь в омуты
всех воспоминаний,
временем не тронутых.
боже, я на грани.

мне в других не верится,
даже в бога с чёртом.
лес качает деревце
в этом мире мёртвом.
жизнь, кроя на полосы,
слышать, замирая,
эхо Её голоса
вместо ада с раем.