Поговорим / Стихи

Биг Мэн,

выйдешь из дома — за дверью август
с лампой, погасшей в руке:
стёртое имя, забытый адрес,
детство по пояс в реке.
так и стоит на краю столицы.
хочет войти, да войдя, боится
солнцем заляпать паркет.

если что пить, то звенящий воздух,
прерванный летний матч.
школы хранят прошлогодний возглас,
взмывший над полем мяч,
звонкий удар, имена над дворами —
август, что счастлив, бессилен, ранен,
солнечен, жарок, незряч.

если что петь, то разлёт качелей,
в ситцевых крыльях балкон.
хор голосов, гибель виолончели —
август всегда о благом.
год, что уходит в шелест кассетный,
год с летней девочкой в платье осеннем —
самый заветный год.

август всегда, потому — последний.
август любому, всем.
в августе вечном отыщут по следу
нас на песчаной косе.
там, за волнами нечёткий абрис:
в сердце Вселенной — огромный август.
непроходящий свет.

где? в тополях, у тенистых сараев,
в велосипедных звонках.
как? уходя прямо в море трамваем,
чёрт его знает, как.
с чем? через сад, не задев бельевые,
с сердцем кленовым, пробитым навылет,
с небом в глазах, будто это впервые,
с лампой, горящей в руках

В детстве лето придёт обязательно –
дом бревенчатый, громоотвод.
Заживёт до деревни царапина?
До деревни-то всё заживёт.
Побежишь погулять, за сараями
окрапивишься, после найдёшь
нержавеющий, неубиваемый
мельхиоровый кухонный нож.
Кто судьбой, кто змеёй укушенный,
мёрли в Савинском алкаши.
Заскрипят на воротах проушины,
за воротами – ни души.
Занавески на дверцах белые,
корвалолом пропах буфет.
Толком смерти-то в детстве не было,
а теперь толком жизни нет.
Не боишься пока – опасаешься –
лето новое не пересечь.
До сих пор где-то там за сараями
воткнут в стену сияющий меч.

всё то, что жизнью и утверждалось, приелось резко до тошноты.
теперь меня пробивает жалость (сарказм? конечно! испанский стыд)
к чужому: "сложно, не буду дальше. опять усталость, куда идти?".
и все они отправлялись с маршем к своим удушливым тридцати.

и все они ожидали жезла, прислуги, Джинна (кому чего),
не понимая, что бесполезно всего лишь думать, что повезёт.
и тыкать пальцем: "ему? ещё бы! папаша, видимо, депутат".
порой в глазу не бревно от злобы, а целый собственный лесопарк.

не тлей, меняйся, ищи маршруты, отправься в Ригу, в Перу, в Китай.
забудь о людях, что вторят: "трудно". забудь. и больше не замечай
чужие лески, крючки, проклятья. обиды гробят быстрей чумы.
ты знаешь, чтобы дойти до счастья

ты должен правда хотеть идти.

Заполняешь пустоту
Чем попало.
Только чтоб не помнить ту,
Что сломала.
Не постичь, не осознать
Эту силу.
Только хочется опять,
Чтоб накрыло.
Что бы быть хотелось псом,
А не волком.
Чтоб башку опять снесло,
И надолго.
Чтоб не в падлу было встать
На колени.
И стихи писать, почти
Как Есенин.
Не бояться языков
Злое....
Это больше, чем любовь.
Это круче.

каждый первый меня называет больным
и впридачу по-дьявольски злым идиотом.

да,я болен тобой.и картина внутри
меня очень похожа на чёртов некрополь.
да,я злюсь каждый раз,когда вижу в сети твои фото,где ты зависаешь на вписках.

и хотя на тех снимках меня не найти—
все подробности тусы в моих переписках: восхищения,как сексуальна на вид,
и как любишь ты спать по ночам без пижамы.
да,я адски горю,но огонь не любви—
словно душу объяло огромным пожаром.
за гримасой клыки,за глазами вулкан,
а под кожей по венам течёт керосином кровь кипящая,будто бы я пиромант.

и лишь сердце от холода
стынет в грудине.

Пусть будет небо. И ты, удивлён, под ним
увидишь дорогу — от усталости до покоя.

Мир слишком привычен, но порою необъясним, и едва уловим — как биение под рукою.
Пусть будет июль. И ты в нем, почти такой, как несколько лет назад: интерес и поиск.
Мир слишком привычен, как биение под рукой, и мимолётен так же — как биение под рукою.
Пусть будет небо, дорога, покой, июль. Пусть будешь ты, это всё вокруг замечая, на сердце чувствовать жизнь свою — как свою.
И — как хранителя — ощущать ее за плечами

Мне впервые до слёз захотелось убить тебя,
чтобы ты не досталась уже никому.
И однажды, быть может во время соития,
этот грех я на душу отважно приму.
Так и вижу, как ты извиваешься змеево
и под пальцами - дрожи последний салют...
Раз спокойно и просто любить не умею я,
то, пожалуй, до смерти тебя залюблю.

Биг Мэн,